Трудно
быть волком
Серый Волк уходил от
преследователей. Хлопки выстрелов, смертельное чириканье пуль, пролетавших
мимо, — всё это была обычная, можно даже сказать, рутинная утренняя работа.
Охотники возбуждённо кричали, собаки надрывно лаяли, а он бежал, унося в своей
волчьей утробе бабушку Красной Шапочки.
Лес был густой, сказочный, и Волк
знал, куда нужно бежать, чтобы охотники и их свора его не нашли. Но каждый раз,
когда он был близок к намеченной цели, что-то мешало — какая-то ерунда,
какая-то досадная мелочь. Сейчас он уже не чувствовал того азарта, с которым в
былые времена уходил от погони. Волк был уже не молод, проклятые одышка и
аритмия. А тут ещё и бабушка так мерзко стала завывать в его желудке… Волк
начал терять контроль над ситуацией.
Не заметив в опавшей листве
извилистый корень, который подставил ему опоясанный золотой цепью массивный
дуб, Волк споткнулся и, потеряв равновесие, покатился в овраг. Мир завращался с
бешеной скоростью, бабка, прижатая центробежной силой к позвоночнику Волка,
отборно материлась. Ещё несколько кувырков, и он со всего размаху налетел на
высокую ель. На вершине ели раздалось истошное воронье карканье потревоженной
птицы.
Теряя сознание, Волк успел увидеть
рыжий хвост. Обладатель рыжего хвоста подхватил что-то упавшее с земли и исчез
в зарослях терновника. Сознание Волка поглотил мрак — так же, как совсем
недавно он сам поглотил бабушку…
…Очнулся Волк у бабушки Красной
Шапочки в домике. Он лежал на кровати, а рядом стоял человек, державший в
трясущихся руках охотничий нож. Волк напряг зрение и понял, что перед ним
Густав — один из трёх охотников, которые обычно его ловят. От Густава несло
перегаром так сильно, что Волк чуть не потерял сознание.
— Густав, ты почему на работе в
таком состоянии? И где Розенкранц и Гильденстерн? — тихо спросил Волк, ощупывая
шишку на голове.
— Они не мочь прийти, — и Густав
выронил нож из трясущихся пальцев.
— Что случилось? — сказал Волк,
морщась от громкого звука падения ножа.
— Долбаный Шомер Шаббат! Они не работать
по суббота, — и Густав, шумно пыхтя, полез под кровать в поисках ножа.
Волк перегнулся через край кровати
и, глядя, как неуклюже охотник шебуршит в подкроватном пространстве, уточнил:
— Ты же преследовал меня не один?
— Oh, ja-ja! То быль Гензель и
Гретель, они очен любить стрелять. Это мой бизнес — дать стрелять и деньги
взять!
— И где они сейчас?
— Они ушёль в свой сюжет…
Незаметно для Густава Волк поднял с
пола бабушкину ночную вазу, размахнулся и опустил ему на голову. Охотник грузно
упал на пол и потерял сознание, так и не найдя искомого им ножа.
Волк поднялся с постели, налил в
большую кружку тёплой воды из чайника, порылся в кухонном шкафчике, нашёл
баночку с марганцовкой, отсыпал её в кружку и тщательно перемешал содержимое.
Потом залпом выпил и, чувствуя позывы, побежал в ванную комнату…
…Бабушка Красной Шапочки сидела на
кровати, завернувшись в одеяло, а на голове у неё было банное полотенце, хитро
закрученное улиткой.
— Ну и чего ты хочешь этим
добиться? — спросила Бабушка, глядя, как Волк связывает Густава.
— Пока ещё не решил, — сказал Волк,
— но я так больше не могу! Может, возраст уже не тот…
— Ещё бы! Ты хоть помнишь, с какого
года мы бегаем?
Волк потрогал шишку, почесал вокруг
неё и отрицательно мотнул головой.
— С тысяча шестьсот девяносто
седьмого года от Рождества Христова, — напомнила бабушка и вздохнула: — Ах, как
я была молода, как прекрасен и наивен был мой взгляд, всё вокруг казалось
дивным…
— Да, я помню, ты начинала с
Красной Шапочки.