*продолжение*
Прошло больше полутора месяцев с момента последней встречи молодого монаха со старцем перед его уходом. Начало июня выдалось необыкновенно тёплым и эта теплота начала лета удачно дополняла общую картину благолепия и благоухания цветущих садов.
Молодой монах сидел в комнате старца за его столом и читал тетради с записями его учителя, которые помогали восстанавливать всю последовательность бесед со старцем, создавая целостную картину учения древних отцов - подвижников о душе.
К этому времени он уже успел немного освоиться в доме старца, навести небольшой порядок на участке, познакомиться с соседями, которые жили справа, и даже встретить монахов из своего бывшего монастыря - брата Николая и Владимира, сообщив тем, что старец переписал дом на него, а сам уехал с Мартой к себе на родину куда-то под Тулу.
Только сейчас молодой монах смог оценить всю осознанность и изобретательность старца, который так умело организовал все обстоятельства своей жизни, создав для мира и окружающих в высшей степени правдоподобную легенду, что ни одна душа, кроме него, не знала и не могла знать о том, что имело место в действительности.
Старец, предусмотрел и рассчитал всё до самых мелочей, точно зная, что их с Мартой уход останется для этого мира совершенно незамеченным и это не было ложью по отношению к людям. Это было лишь умелое оправдание их рациональных иллюзий и ожиданий, поскольку правда об уходе старца, не только никому не была нужна, но стала бы поводом для кривотолков, конфликтов и проблем.
Прокручивая в голове эту ситуацию раз за разом, молодой монах всё яснее осознавал, что этот незаметный уход старца из мира не имел никакого отношения к лукавству и неискренности, поскольку старец никого намеренно не обманывал, а лишь искренне и честно следовал своей стратегии и системе знания.
Фактически старец просто не участвовал в соглашении с миром и играл с ним на равных. Проще говоря, мир играл с ним в свои лукавые игры по своим правилам, а старец играл с миром в свои игры по своим и он был совершенно не виноват в том, что его правила игры оказались более совершенными и в итоге он попросту переиграл этот мир и его систему лживых и преходящих ценностей, не попав в его сети.
Сидя за столом старца и перечитывая записи его учителя, молодой монах в первый раз смог наконец целиком охватить всю систему древнего духовно-аскетического знания и учения древних отцов - пустынников, которой строго и неукоснительно следовал старец и эта система просто потрясала воображение монаха своей глобальностью, фундаментальностью и безупречностью соединения воедино земного и небесного.
Молодой монах вспоминал сейчас их последнюю встречу и то с каким трудом ему дался первый визит в дом старца сразу после его ухода, когда он больше двух недель не решался приехать по существу уже в свой собственный дом, опасаясь увидеть там безжизненное тело старца, если что-то в планах и расчётах того, вдруг, могло пойти не так, ведь сама мысль о том, что старец в этом вопросе руководствовался помощью какого-то духа - советчика, вызывала у него лёгкий скепсис.
И хотя молодой монах полностью доверял интуиции, опыту и знанию старца, всё же смутное сомнение в том, а святой ли дух руководил им и не был ли этот дух - советчик, говорящий человеческим голосом, бесом или сущностью, оставалось на душе и не отпускало. Как ни боролся с ним молодой монах, а некий бессознательный страх продолжал оставаться в его душе.
Перед первым посещением дома старца этот страх достиг таких размеров, что молодой монах даже смутно представил себе... трупы старца и Марты со смрадным запахом начала разложения тел и свои дальнейшие действия сразу после этого, но тут же отсёк эти рациональные страхи, как то, чего нет и не может быть никогда.
Он хорошо помнил, как в первый раз зашёл в дом и ощутил там уже знакомый ему запах смирны и ладана, которым был пропитан весь дом старца и отсутствие каких-либо признаков смерти. Он помнил, как осторожно прошёл тогда в комнату старца, увидев, что всё было на своих местах, как всегда, и икона с ликом Христа Пантократора и лампадкой под ней только добавила ему спокойствия и уверенности.
Он помнил, как подошёл к столу старца и открыл верхнюю шуфлядку, обнаружив там первязанную резинкой пачку денег, как и говорил старец, и ещё какие-то бумаги, похожие на банковские выписки и квитанции. Под бумагами он увидел старую и очень потрёпанную тетрадь.
Открыв её, он обнаружил в ней всю бухгалтерию старца по дому и участку с подшитыми квитанциями по уплате всех платежей, сборов и налогов за много лет. Эта казалось бы мелочь только добавила уверенности молодому монаху, показав аккуратность, скрупулёзность и безупречность старца практически во всём.
Это маленькое открытие послужило ещё одним поводом подумать о том, что план старца с Мартой наверняка сработал и они успешно достигли поставленной цели, которую молодой монах представлял себе очень смутно со слов старца как слияние их духовной энергии с Мартой для полного выхода из этого мира и вхождения в другой, расположенный на более высокой орбите Логоса.
Этот манёвр, как полагал молодой монах, требовал совершенства управления осознанием и заключался в синхронном смещении фокуса осознания в Логос за границу 17-го слоя, что и вызывало эффект полного исчезновения или точнее переноса тела энергии, а следом за ним и физического тела за некоторый энергетический порог, разделяющий первое внимание и второе.
Молодой монах так углубился в эти пространные мысли и рассуждения, что практически утратил на время связь с реальностью, погрузившись в отрешённое и полусозерцательное состояние сознания. Он даже попытался представить себе ту духовную реальность, в которой мог сейчас находиться старец и Марта, но у него ничего не получилось и он остановил ход мысли, не став думать о том, что могло бы случиться, если бы они не достигли своей цели.
- Они достигли своей цели, - внезапно очень чётко откуда-то из глубины всплыла чья-то мысль, похожая на тихий голос, которая не принадлежала молодому монаху.
Наученный рассуждению помыслов, молодой монах немного испугался этой внезапно пришедшей мысли и постарался понять её источник, который по учению отцов мог быть одним из трёх: от Бога, от беса или от собственного ума.
Из этих трёх молодой монах выбрал последний, посчитав это голосом собственного разума и сознания, как своего рода диалогом ума и сердца.
- Это не голос твоего разума, - ещё более чётко раздался чей-то голос, который почему-то показался молодому монаху очень знакомым.
- Кто это сейчас говорит со мной ? - задал он мысленный вопрос как бы самому себе.
