Глава 1. Там, на берегу высоком…
На высоком берегу, у ночного костра, на старой дубовой колоде с опавшей корою, сидела голубоглазая весьма симпатичная девушка, из-под её серого платка выбивались прядки слегка вьющихся русых волос. Слева от неё на том же бревне вольготно расположились два паренька, откинувшись на торчащие сучья. Оба были в красных бейсболках и в зелёных ветровках. А по другую сторону от костра, на массивных плахах, выпиленных со спинками, сидели двое седовласых мужчин в светло-серых плащах – один сложенья грузного, а другой худощавый, в очках.
Жаркие желто-алые языки пламени жадно лизали кучу толстых дубовых сучьев, и те, обращаясь в жаркие алые угли, мерно потрескивали.
Лес жил ночной жизнью, полной шорохов, хруста веток, а то и уханья сов.
– Как хорошо в этом лесу, дядя Иван! – как бы читая белый стих, сказала та девушка. – Воздух, в самом деле, здесь чист и сладок и наполнен силою. И как говорит наш дядя Вениамин: «Слаще бывает только чистая совесть да Божия Милость»…
И никто, судари мои, из вас не знает, что мы сидим сейчас на краю Земли! Нет-нет, я не шучу!! Ну чего вы там, Стас и Роман, хмыкаете? Вот встряхнитесь, встаньте на высоком берегу нашего озера и откройте глаза. И увидите и над собою, и под собою целое море ярких звёзд. А ещё, быть может, заметите, что от нашего берега прямо во Вселенную, как бы мостиком, переброшен Млечный Путь. А всю красоту эту охраняют огромные дубы, кроны которых черней ночи…
А вот и огонь. Он такой же яркий, чистый и древний, как вся Вселенная, полная звёзд. Вот мы и будем тут три дня сидеть и дядю Ивана слушать.
Грузный мужчина, сидящий за костром, при этих словах её расправил плечи и довольно твёрдым голосом произнёс:
– Милая моя Марина, и вы, друзья мои – Стас, Роман и Вениамин! Я привёз вас сюда не случайно! Дело в том, что недалеко от приморского города Тир, на Святой Земле, есть одна хорошая поляна, очень похожая на нашу. Там в шестом веке на высоком берегу моря, на дубовой колоде у костра, часто сиживал странствующий инок Евтихий, имевший до пострижения в иноки имя Федрус. Он любил ночевать на этой поляне один, но приводил туда и всех спутников своих. Там он услаждал их рассказами о великих перед Богом подвижниках, ранее живших на Святой Земле, и о всяких чудесах Божиих.
Тот Федрус ходил в тирские гавани встречать поклонников, что в наше время называются паломниками, и всю жизнь ждал там свою дальнюю родню с ближнего севера и с дальнего севера, а именно – славян-фракийцев и славян-антов. Нас, славян-антов, ему дождаться было не суждено, мы были разделены веками. И вот сегодня мы к нему сюда пришли…
А вот фракийских славян, что были очень похожи на нас, Федрус дождался, о чём я скажу в самом конце этой повести. Скрывая свой трепет, он рассказал им на этой самой поляне самую древнюю славянскую притчу о Вечном Дубе и дал к ней своё толкование. Мне так видится, что его толкование включает точный ответ на главный вопрос нашей Марины! Да и на мои вопросы тоже…
Притча эта невелика. И вот потому мне захотелось познакомить вас с самим Федрусом, и зачитать, как бы, отдельные страницы из повести о его жизни. А так как достоверных сведений о нём самом осталось мало, то я расскажу вам всю эту историю, как сам её вижу.
– Мы с нетерпением ждём твой рассказ, дядя Иван! – пристально взглянув на него, сказала девушка и даже похлопала.
– Все мудрецы древности, Марина, восхищались звёздами, как и мы. Но вот основы современной астрономии и астрономогеодезии, связанные с ориентированием по солнцу и по ночным звёздам, очевидно, были заложены Карфагенской астрономической школой. Все её дошедшие до нас схемы неба и Земли украшены изображеньями кораблей и ветров, а также взятым у древнейших средиземноморских мореплавателей – финикийских купцов – кругом, разделённым на триста шестьдесят градусов, с наложенными на него жестко сцепленными стрелками румбов.