Олег Николаевич спешил. Обычно в это
время он спокойно прогуливался по парку вдоль речушки с прудами. Сидел на давно
облюбованных скамейках с хорошими видами. Иногда кормил с мостиков, расплодившихся за последние годы на водоемах
уток.
Сегодня было не до прогулок. Жена
приболела. Он сходил в «Перекресток», взял
кое - какой еды и в аптечном киоске Панадол.
Возвращаясь, перешел через их
речушку Битца по красивому мостику с ажурными перилами, и собирался подниматься по лестнице к выходу
из парка. А там, через дорогу, и дом их рядом.
Но быстро вернуться домой не
получилось. На ближайшей скамейке он увидел, нет, сначала услышал, плач, а потом и девушку, что плакала. Громко,
не сдерживаясь, размазывая тушь, слезы и сопли по лицу. Она рыдала, совсем по – детски, не замечая ничего вокруг.
Да кругом и не было никого, кроме Олега Николаевича. Пройти мимо он не мог.
Девушка, почти девочка, явно младше даже его внука, рыдала так горько, что он решил помочь.
- Ну что тут за ручьи бегут? – шутливо
спросил он, присев на край скамейки, - смотри,
речку переполнишь, милая. Запруду снесет.
Она только отвернулась от него, махнула рукой, уйди, мол, и
не думала останавливаться.
Олег Николаевич достал из кармана
пиджака упаковку бумажных салфеток, он
всегда ими пользовался – протирал слезившиеся на ветру глаза, вытащил пару и
молча протянул девушке.
Та, не переставая всхлипывать,
буркнула что – то не разборчивое в ответ, но взяла салфетки. Первым делом она громко
высморкалась, и уже второй салфеткой начала вытирать лицо. Звуки плача на время
притихли, хотя слезы еще катились по
щекам.
- Ну, давай. Начинай, - Олег Николаевич уселся плотнее на скамейке.
- Что начинай? - Сквозь слезы с хрипотцой спросила она.
- Рассказывай, что за беда
случилась? Откуда горе такое?
Она резко повернула к нему зареванное лицо.
- Вы бы, дедушка, шли своей
дорогой. Это не ваше дело.
И опять отвернулась, согнулась горестно, ладошками охватив щеки.