На окнах
беленькие занавески.
Уставшие солдаты
автоматчики рухнули у печки на пол, как подкошенные. Прижавшись спинами к
теплым кирпичам, в блаженстве закрыли глаза. Разведчики деловито осмотрели весь
дом, потом подозрительно выглянув во все окошки.
— Есть еще, кто в
хуторе или нет? – спросил один из солдат.
— Так есть еще
несколько женщин. Две в одном доме и еще одна в другом. И все. Дети у них.
— А ты, что одна?
— Да, я одна, –
Олеся Ивановна была чем-то взволнована.
Солдат покосился
на нее и, махнув рукой, деловито сказал:
— Ладно, пусть
пехота на полу спит возле печки, а мы полезем на печку, там теплее. А сержанты
на кровати пусть ложатся. Ты им застели чем-то грязным, чтоб постель не
запачкали. И еще, кипяток-то есть? Мы хоть чая перед сном заварим.
— Есть-есть, -
бормотала женщина и достала из печки чугунок с водой. - Только вот на печке нельзя
спать! – тетка виновато опустила глаза.
— Это еще почему?
– удивился солдат.
— Там занято! –
совсем сникла хозяйка.
— Это еще кем? –
насторожился солдат. – Ты же сказала одна в доме?!
— Так одна, одна!
Только вот там я обувь грею! – выпалила женщина.
— Какую еще обувь?
- солдат окончательно разозлился.
Поведение хозяйки
его раздражало и пугало. Он подошел к печке потянулся и отдернул занавеску. Там
наверху, стояло несколько пар сапог и бурок. Сапоги были солидные и почти новые
пошиты из плотного фетра и кожи. Бурки тоже были в хорошем состоянии. Солдат
достал один сапог и стал рассматривать, обувь судя по качеству, была явно
немецкого производства. Рядовой решил засунуть руку внутрь голяшки и тут же ее
отдернул. Пальцы испачкала темно-бардовая кровь. Солдат брезгливо бросил обувь
на пол:
— Что там такое?
Что? – закричал он.