Джойс приснился сон. Она находилась в объятиях Даниэля. Завеса прошлого приподнялась, и она вновь вспомнила взгляд, который менялся, становясь то резким и наглым, то беспечным и умиротворенным. А затем вздрогнула, вспомнив руки, которые шарили под ее блузкой. И к ней стремительно возвратилась боль – самая острая и пронизывающая боль, которую она когда- либо испытывала. А потом его губы с нежностью целовали ее обнаженное тело. Его страсть была неутолимой. Он стремился к Джойс с неимоверной, неистовой пылкостью, затем на мгновенье останавливался, превозмогая свою невоздержанность, и начинал ее ласкать. Мягче, медленнее, нежнее.
Ей было сложно понять, что с ней творилось... Как прозрачные, мелкие жемчужины, слезы покатились на подушку, а затем неожиданно Джойс ощутила, что что-то разрывается, бушует внутри нее, и она громко зарыдала. Что с ней случалось? Она была уверенной, что не смогла утешиться, не смогла овладеть своими эмоциями, потому что не желала этого: она чувствовала, что больше всего на свете ей нужно справиться с огромным комом внутренних противоречий. Она знает, что у нее есть все: и любимый муж, и красивый дом, и деньги, к которым она не стремилась, но сейчас не отказалась бы. Напрасно думала, что ей известно все об отношениях между людьми, о браке, даже в некоторой степени о любви... Не зря она привыкла читать литературу по философии и психологии. А сейчас оказывается, что все ее знания, на которые она рассчитывала, разлетаются, смываются как ненужная пыль. И у нее не остается ничего! Ничего, кроме искреннего стремления разобраться в себе и своих желаниях!
Джойс решила попробовать успокоиться и отвлечься, взяв в руки номер «Glamour», но в комнату вошел Даниэль и помешал ей увязнуть в пестрых страницах журнала.
– Как дела, Джойс? – спросил он со своей неизменной улыбкой.
– Да вроде бы ничего. Вот хотела немного почитать...
– Я тебе мешаю?
– Не беспокойся. «Glamour» может подождать. А как у тебя дела?
– Бизнес намного интересней девушек.
– Не могу поверить. Тебе опять никто не подошел? – В ее задорном тоне слышалась насмешка.
– Пожалуйста, не играй в презрительность. Ведь мы друзья.
– Скорее всего, родня.
– Для меня это одно и то же. Не находишь, что это замечательно, когда среди родственников есть люди, с которыми тебе приятно общаться?
– Да, это здорово. – Своей хладнокровной улыбкой она надеялась потушить пламень его желания общаться. Но сделать это не удалось. Деверь не унимался, наоборот, его темперамент только усиливался, как сильный, порывистый ветер.