Приветствую тебя, весна!

          И радуги твои, и ливни,

          ручьёв твоих веселый плеск,

          и лиственниц сухие бивни,

          и равнодушный к ним прогресс,

          и стен подъездных письмена,

          которыми шпана больна...

          И жирный прошлогодний снег,

          по-свински хрюкающий в луже,

          и писк шального комара

          воюющего с сетью кружев

          на фоне мокрого двора,

          где эху вторит детский смех,

          надеждой радующий всех.

          Сегодня летний гардероб

          придаст моей походке резвость,

          и я пройдусь по городку,

          который зимнюю нетрезвость

          сменил на почести пивку

          в бутылках, вставленных в сугроб,

          по опыту гурманских проб.

          Казалось бы, не первый раз

          плывут три солнца над Таймыром,

          не греющие новизной,

          но не сидится по квартирам

          бледнейшим гражданам весной,

          ведь ночь светла, как день, сейчас –

          вот и не спит шахтерский класс…

          Скандалят чайки меж собой

          в борьбе за мусорные баки,

          и не пугают ни коты,

          ни беспородные собаки,

          пикирующей с высоты

          их эскадрильи штурмовой

          на этот ужин дармовой.

          А я автобуса дождусь

          и укачу в ночную смену,

          и, проезжая через мост,

          гривастую замечу пену

          реки летящей под откос,

          я отпущу былую грусть

          в пейзаж знакомый наизусть.

          Дней через пять, как островки,

          в реке камней заблещут спины,

          изображая черепах,

          и в свежей зелени долины,

          дрожа на тонких стебельках,

          раскроют нежные жарки

          пылающие лепестки…

          И снова мокрою метлой

          прольется дождь на тротуары,

          за штатных дворников ЖУ

          пиная кегли стеклотары

          и освежив, как трын-траву,

          вечнозелёный стеклобой,

          и множа лужи за собой.

          Нельзя сердиться на весну:

          ее в июне норильчане –

          кто в шортах, кто в пуховиках –

          всегда с улыбками встречали

          и только сырость в облаках

          ей строго ставили в вину,

          любя небес голубизну.

          И даже бывших норильчан

          весна норильская тревожит,

          и в тех краях, где снега нет,

          всем вспомнить о себе предложит,

          вернув всем душам прежний свет

          и юность прежнюю очам

          при записи к любым врачам…

          И на любом краю земли

          мы узнаём друг друга сразу,

          и в совокупности примет

          поймай на слух одну лишь фразу –

          и хватит пары сигарет,

          чтоб город золотой любви

          мы снова в памяти нашли.