По давно заведённому правилу, каждый день около полуночи я неспешно отхожу ко сну. Я следую этой традиции беспрекословно и поныне. Именно так было и в тот день, когда произошли, описанные мною ниже, необычайно странные и чарующие события, положившие начало моей глубокой веры в мир сновидений и, позднее, более детального изучения и исследования этого феномена.
Итак, я улёгся в тёплую удобную постель. Было немного душно, поэтому я оставил приоткрытой оконную раму, тем самым давая свежему воздуху беспрепятственно проникать в мою комнату. За окном пели цикады, умиротворяя и расслабляя знакомыми звуками моё сознание, что способствовало моему более скорому погружению в сон.
Спустя некоторое время я увидел себя стоящим в одной лишь ночной пижаме посреди бескрайнего поля, засеянного белым клевером и тимофеевкой, вперемешку с пятнистым чертополохом и ярко-синими васильковыми соцветиями. Тишина и гармония царили вокруг, а трепетный лёгкий полёт разноцветных бабочек лишь дополнял общую атмосферу восторга и вселенской радости.
Я испытывал искреннее наслаждение от мерных переливов утренней росы и от тёплых солнечных лучей, нежно ласкающих моё, изголодавшееся по естественному дневному свету, бледное тело.
Поблизости протекал лесной ручей и я загадочным образом слышал, как в прохладной воде плескаются игривые мальки рыбы. А рядом с ручьём звучит приглушённый лягушачий хор. Нет, я не видел воочию всего этого процесса, а скорее посредством какого-то особого чувственного восприятия ощущал его манящие звуки, само его присутствие, его жизнь и ту прелестную гармонию, которую сама природа подарила этому сказочному месту. И само нахождение здесь было схоже с прогулкой вдоль узких тропинок благоухающего весеннего сада, окаймленных по обеим сторонам изумрудной травой и ковром из ровных рядов жёлтых одуванчиков.
Длинная пыльная дорога убегала от меня вдаль, где вровень с линией горизонта красовались заросли дивного бирюзового кустарника, вольготно раскачивающегося в такт монотонной, но от того ещё более прекрасной песни лёгкого утреннего ветерка.
Я стоял неподвижно, исполненный ощущением истинного душевного восторга, но уже спустя несколько мгновений былое великолепие начало таять прямо у меня на глазах, подобно догорающим восковым свечам в старой часовне. Восход сменился закатом, а на смену яркому солнечному свету пришли плотные предзакатные сумерки.
В мгновение ока небо затянуло тёмными грозовыми тучами, а всё пространство вокруг из россыпи ярких красок и цветов превратилось в некий прообраз старинного чёрно-белого снимка.
Внезапно, с севера на восток, гонимая порывами шквалистого ветра, пронеслась волна холодного влажного воздуха. Тело моё невольно содрогнулось, в то время как внимание моё и мысли были прикованы к каким-то странным теням, напоминающим своими очертаниями плеяду тяжёлых мрачных туч, что размеренно, будто издеваясь над моим рассудком, двигались ровно по центру пасмурного небосвода по направлению в мою сторону.
Постепенно ветер набирал силу, переходя в ураган. Но затем всё внезапно стихло и появились первые раскаты оглушающего грома. Примерно в это время призрачная плеяда приблизилась ко мне и, замерев на одно лишь мгновение, продолжила своё движение, описывая круги над моей головой.
Из-за ранних сумерек и достаточно плохой видимости я не мог разобрать даже приблизительную структуру непонятного мне небесного явления. Но уже в скором времени, благодаря мерцающему свету, рождаемому вспышками молний, я узрел, что это вовсе не тучи, а вполне живые, хотя и неподдающиеся разумному истолкованию, существа.
Они были облачены в чёрные плащи, полы которых развевались в такт бушующей стихии. Движения их были непонятны и глубоко неприятны мне, если не сказать, что они были вовсе отвратительны. Тёмные пятна их лиц окаймляли причудливые маски, изрядно похожие на лица человеческие, с одним лишь разительным отличием - они были как будто застывшие и не выражали вовсе никаких эмоций. Но что меня поразило наиболее всего, это то, что одна из масок была странным образом похожа на моё собственное лицо.
Ночные призраки были молчаливы и не издавали ровным счётом никаких звуков, за исключением тех, что рождались от мерного шуршания их длинных мрачных плащей. Стоит ли говорить о том, в какой неимоверный шок и ужас я был повергнут, будучи участником и непосредственным наблюдателем столь небывалого зрелища.
