Владимир Семенович Высоцкий. Моё восприятие творчества этого, на мой взгляд, противоречивого, но поистине талантливого поэта и артиста XX века, началось в далёком 1979 году, когда я, будучи курсантом-первокурсником военного училища, пришёл в увольнении в гости к другу. Наскоро перекусив на кухне, мы удалились в комнату друга, предложившего послушать песни Владимира Высоцкого. Как артиста я поэта, конечно же, знал: фильмы «Я родом из детства» (1966 год), «Вертикаль» (1967 год), «Служили два товарища» (1968 год), «Хозяин тайги» (1968 год) были смотрены мной неоднократно. Высоцкий мне нравился. Он мог играть различные роли, положительных и отрицательных героев, наделённых характерами и имеющих «свой стержень». А вот творчество поэта мне было незнакомо.
Включен катушечный магнитофон. Из динамиков раздаётся хриплый голос исполнителя:
«Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг – а так…
Если сразу не разберёшь,
Плох он или хорош».
Текст песни захватывает, заставляет тебя мысленно переноситься в горы, идти в связке, страховать партнёров, испытывать холод, страх сорваться в пропасть, радость от покорения вершины.
«Если шёл он с тобой, как в бой,
На вершине стоял хмельной,
Значит, как на себя самого,
Положись на него».
(«Песня о друге» 1966 год)
Новая песня и новые ассоциации:
«Детям вечно досаден их возраст и быт,
И дрались мы до ссадин, до смертных обид,
Но одежды латали нам матери в срок –
Мы же книги глотали, пьянея от строк».
Как же верно подмечено, то, что пережито, практически, каждым пацаном эпохи взросления 60-70-х годов. Вспоминается летнее время, проведённое в деревне у бабушки, потрёпанная толстая книга Вальтера Скотта «Айвенго», пожелтевшие страницы, побывавшие в руках десятков, а может быть и сотен, читателей.
«И пытались постичь
Мы не знавшие войн,
За воинственный клич
Принимавшие вой,
Тайну слова «приказ»,
Назначенье границ,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц».
(«Баллада о борьбе» 1975 год)
Неокрепший, пытливый детский ум жадно впитывал истории геройства и предательства, силу любви и ненависти, блеск богатой жизни и серость нищеты.
«Если рыщут за твоею
Непокорной головой,
Чтоб петлёй худую шею
Сделать более худой,
Нет надёжнее приюта –
Скройся в лес, не пропадёшь,
Если продан ты кому-то
С потрохами ни за грош».
История похождений Робин Гуда захватывала меня, заставляла сопереживать, казалось бы, разбойникам, но при этом борющимся с властным злом, наказывающим зарвавшихся богачей (идеологически правильная история).
«И живут да поживают,
Всем запретам вопреки,
И ничуть не унывают
Эти вольные стрелки.
Спят, укрывшись звёздным небом,
Мох под рёбра подложив,
Им, какой бы холод ни был,
Жив – и славно, если жив».
(«Баллада о вольных стрелках» 1975 год)
Песня закончилась. Мурашки по спине. И через несколько секунд:
«Вдох глубокий. Руки шире.
Не спешите, три-четыре!
Бодрость духа, грация и пластика.
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая,
Если жив пока ещё –
Гимнастика»
Сразу же вспомнилось счастливое время, проведённое в пионерском лагере. Директор был парнем весёлым, видимо, он считал, что эта задорная песенка Владимира Высоцкого должна по утрам (подъём для всех в 7 часов) настраивать и детей, и взрослых на правильный лад.
«Разговаривать не надо.
Приседайте до упада,
Да не будьте мрачными и хмурыми!
Если вам совсем неймётся –
Обтирайтесь, чем придётся,
Водными займитесь процедурами!»
(«Утренняя гимнастика» 1968 год)
Дальнейшая моя жизнь: военное училище, служба в армии, увольнение по организационно-штатным мероприятиям, приспособление к гражданской жизни и прочие эпизоды, мелькавшие, как пейзажи в окне несущегося поезда, сопровождались творчеством Владимира Высоцкого. Если песни блатного цикла мне не нравились в большинстве своём, то песни, посвящённые войне, отзывались в душе яркими переживаниями и восхищением от точности образов и описаний.