...

     Я долго шёл за ним, след по ветру ища,

     и он меня встречал двустволки злобным лаем,

     и я вжимался в снег, кровь слизывал с плеча

     и понимал уже, что я мишень живая…

     И вот удар второй… Он был куда точней –

     уже не вскользь прошёл и я оглох от звона…

     И понял я тогда, что я его сильней,

     а выстрелы по мне – его же страха стоны.

     И вновь я шёл к нему, и он вглядеться мог

     в моих упрямых глаз горящее распятие…

     Я изучал его, а он смотрел в бинокль,

     и был, как Бог, двуног, но я в нём чуял татя.

     Я силился понять, кто он, зачем он здесь…

     Я ближе подходил, и лаял пёс тревожно…

     Я знать тогда не мог, какою будет месть

     и что решёток лес раздвинуть невозможно.

     И вот я весь в ремнях, и брошен на коня,

     и конь пугливо ржёт, и снег копытом роет…

     Во мне дремучий лес, а лес вокруг меня,

     капканами звеня, прощается со мною…

     Подобострастный раб облизывает с рук

     за полицейский труд в табачных крошках взятку

     и на краю села волнует лаем сук,

     и метит столбик, поднимая лапку.

                                                ...

     Ровно десять шагов, а за ними мерцает свобода…

     Между нею и мной – только эта железная дверь.

     В одинокое голое белое логово года

     я ушёл бы, забыв эту клетку и то, что я зверь…

     Но охотник петлёй затянул мою дикую шею;

     не ослабить, не снять – натянулась петля как струна…

     Цепь неволи томит и становится всё тяжелее,

     и о том, что я зверь, мне забыть не позволит она.

     Я болтаюсь в петле, задыхаясь в пару испражнений,

     но, пока не порвал моё горло последний оскал,

     я стараюсь не делать бессмысленных в клетке движений,

     наблюдая брезгливо за тем, кто сгребает мой кал.

     Он считает себя обладателем редкой забавы.

     Он кидает мне кость, полагая, что я покорён.

     Он улыбчив и зол, он на пике охотничьей славы!

     Он любуется мной, словно я им самим сотворён.

     Только в клетку мою он войти безоружным не смеет…

     И опять эта пытка – вдыхать человеческий страх…

     Я от боли рычу; я впервые живое жалею –

     он единственный зверь, что живым превращается в прах.

     Я побои снесу. Отлежусь на настиле холодном.

     Он доверится мне – без оружия в клетку войдёт

     и впервые узнает, что значит быть зверем свободным,

     и впервые, как зверь, побратавшись со зверем, умрёт.

     [© Copyright: Коля Но, 2010

     Свидетельство о публикации №11006155376]

     [© 23. 02. 2018 Николай Носенко

     Свидетельство о публикации: izba-2018-2207257]