И теперь у меня есть вопрос к вам, Полина Леонтьевна. Ну, просто так, по ходу игры. И вы вовсе не обязаны мне на него отвечать. Так вот… не станет ли для вас, Полина Леонтьевна, преградою к браку с тем молодым человеком, который вам чем-то понравился, вот такое его условие?
При этом моя прабабушка сразу же и вполне твёрдо произнесла:
– Да, на такое условие своего избранника я была бы согласна.
– Как я вас понимаю! – всплеснув пуками, сказала тётя Юлия и объявила: – Ну раз так, то мы на этом закончим нашу игру. Если кого-то я нечаянно уколола, то прошу покорнейше меня простить. И согласитесь, господа семёновцы, что у нас в верхней гостиной баталии куда занимательней, чем внизу, у вас. А что нам на всё это скажет Михаил Львович, как весьма опытный хранитель дворцовых тайн?
– Да то и скажу, Юлия Филипповна, что вам бы пагоны полного генерала от гофмаршала получить, – с каким-то рассеянным видом ответил тот. – Но будьте во мне уверены, мадам: уж если мне доверена тайна, то я смогу её сохранить.
И вот затем поднялась Полина Леонтьевна и, вопросительно посмотрев на Галицких, произнесла:
– К сожалению, нам с Амелией уже пора…
Рядом с ней поднялся и Василий Корнеевич и, также посмотрев на хозяев, очень почтительно произнёс:
– Уважаемые, Юлия Филипповна и Михаил Львович, мы все трое благодарим вас за честь посетить этот прекрасный дом и отобедать вместе с вами. Ваш стол был очень хорош… Вот нынче в Санкт-Перербурге нас радует погода! И мы все трое сочли бы за честь проводить Полину Леонтьевну и Амелию Леонтьевну до Екатерининского по Невскому, пешком. Тут ведь недалеко… Возможно ли нам надеяться?
Тётя Юлия посмотрела на него очень внимательно и ровным тоном произнесла:
– У сёстёр Ставинских есть свой опекун. И все решенья по небольшим вопросам он позволяет им принимать самим…
По небольшой Малой Конюшенной улице все молодые люди шли гурьбой, под общий разговор про Санкт-Петербургских чижиков-пыжиков. А на Невском проспекте, с его лавками и торговыми домами и яркими вывесками над ними, где в обе стороны ходило много хорошо одетых людей, Амелия с Александром и Владимиром пошли впереди, а Полина с Василием – вослед за ними. Первые всё время о чём-то говорили и даже смеялись, а вот вторым хорошо было рядом идти и без слов.
И моя прабабушка, должно быть, так, для разговора, у прадедушки спросила:
– А вы не знаете, Василий Корнеевич, почему второго русского царя из рода Романовых прозвали Тишайшим?
Он же ответил ей так:
– Той истории я не знаю… Но царь Алексей Михайлович был человеком весьма верующим. Он знал, что Бог есть только лишь в молитвенной тишине, и где-нибудь мог сказать: «Там где есть тишина – можно всегда услышать Бога».
И так как тогда трое идущих впереди засмеялась, то прадедушка и прабабушка сбавили шаг и вскоре от них отстали.
А потом прабабушка вновь спросила у прадедушки:
– Василий Корнеевич, вот сегодня перед обедом вы о себе мало сказали. Расскажите, откуда вы родом?
И он поведал ей следующее:
– Род мой, Полина Леонтьевна, связан с белорусским городом Могилёв, но никого из родни своей я не знаю. Мне только известно, что отец мой был полковником и где-то погиб при исполнении долга. А моя мама умерла, когда мне исполнился один год. Потом, почему-то, меня доставили в Санкт-Петербург. И здесь, исходя из давней армейской традиции, по личному указанию императора Александра III, я был определён в сыновья лейб-гвардии Семёновского полка.
У нас в Семёновском есть своя средняя школа, и мы – с Володей и Сашкой – отучились все её классы бок о бок со взрослыми солдатами. И мы всегда и по всем предметам отвечали лучше их. Для получения высшего образования, со льготой сына Семёновского полка, я мог бы учиться где угодно, и даже в Императорском Санкт-Петербургском университете. Но друзья мои любят технику, а я люблю их. Вот мы и пошли все вместе учиться в Императорский политехнический институт. Тем более, что он от нас рядом.
