История эта, которую я хочу вам поведать, произошла несколько лет назад. Примерно в это же самое время. Во второй половине августа. И сейчас, уже с высоты своей нынешней колокольни, успокоившись и хладнокровно расставив всё по местам, я могу с уверенностью сказать, что всё это нам не привиделось и не приснилось. И тому есть неопровержимые доказательства. Вещественные доказательства. Причём как неодушевлённые, так и, в некоторой степени, вполне себе живые. Не считая, конечно, наших свидетельских показаний, как непосредственных участников тех событий.
Это было в пригороде. На пирушке, приуроченной ко дню рождения нашего общего знакомого, мы с моим старым приятелем Василием познакомились с одним полу-заслуженным поэтом Всеволодом Яковлевичем Андреевым. Пришлось познакомиться. Ибо выбора он нам, как, впрочем, и остальным гостям не оставил. На каждой тусовке находятся такие персонажи, которые как подопьют… В общем спасу от него не было никакого! Он представлялся нам уже раз десятый. Причём с каждым разом становился всё заслуженней и заслуженней, а количество публикаций и изданных книг с каждым разом всё увеличивалось. Но что делать? Пришлось смириться и раз за разом выслушивать его речи, вежливо кивать головами, жать руку и желтозубо-прокуренно улыбаться в ответ.
…Но время шло, толпа редела, вот настал и наш черёд… Мы с Василием попрощались с гостями, поблагодарили за гостеприимство хозяина и уже было собрались уходить, как пред наши очи во всей красе предстал многотомный великий поэт Всеволод Яковлевич. Виновник торжества умоляющим тоном попросил «не в службу, а в дружбу» взять дорогого гостя с собой, сославшись на то, что тот не знает дороги. Отказывать имениннику было не вежливо, и мы, немного покочевряжась ради приличия, согласились. Всё не так скучно будет трястись в электричке полтора часа.
Надо сказать, что поэт Андреев, хоть и изрядно набрался, а держался молодцом. Он бежал впереди нас, и нам всё время приходилось его нагонять. А на вид ему было лет под шестьдесят. Этакий живчик. В белом льняном костюме, при шляпе. До станции мы, можно сказать, его стараниями долетели минут за двадцать. Взяли по чашке крепкого кофе, поднялись на платформу, сели на скамеечку и стали дожидаться электричку.
Минут через пятнадцать прямо к нашей скамейке электричка была любезно подана. Я занял место у окна, многотомный поэт сел напротив, а Василий устроился рядом со мной. Было начало седьмого вечера. Солнце с переменным успехом било в левый глаз.